Цветок счастья - Страница 23

– Выпей бренди, Чарльз, – предложил Закари, и Джанетта налила в чашку щедрую порцию. – Я плотно прибинтую руку к телу, а когда пройдет болевой шок, ты сможешь здоровой рукой управлять пони.

Чарльз выпил бренди, зажмурившись от боли, а Закари начал прибинтовывать руку к телу.

Через некоторое время Чарльз спросил:

– Значит, мы возвращаемся? Все возвращаемся в Чунцин?

Закрепив повязку булавкой, Закари поднялся и посмотрел на Чарльза сверху вниз.

– Возвращаетесь ты и Джанетта. В качестве сопровождающих я дам вам двух китайцев, а в ближайшем городе найму на их место новых.

От удивления девушка широко раскрыла глаза. Она впервые услышала, как Закари Картрайт назвал ее по имени, а не мисс Холлис. Интересно, намеренно ли он проявил подобную фамильярность, и если да, то чем это вызвано?

– Ну… если ты так решил, – неуверенно произнес Чарльз. По его тону Джанетта поняла, что Чарльзу очень хочется, чтобы Закари вернулся в Чунцин вместе с ним, однако гордость не позволяла ему попросить об этом.

– Да, я так решил, – сказал Закари, и в глазах Чарльза угасла последняя надежда. – Всего два дня пути, да и дорога нетрудная.

– А сможешь ты один продолжить экспедицию? – спросил Чарльз. Румянец начал постепенно возвращаться на его щеки.

Закари усмехнулся:

– Если справился в Гималаях, то справлюсь и в Ганьсу. Местных китайцев можно будет быстро обучить и использовать в качестве сборщиков растений. И они запросто постигнут науку, как менять бумагу для сушки. Так что помощников у меня будет достаточно.

– Что это за бумага для сушки? – с любопытством спросила Джанетта.

На этот раз Закари заговорил с ней без грубости и раздражения:

– После того как растение сорвано, его следует описать, а потом засушить. Сушка осуществляется в специальном прессе между листами промокательной бумаги. А если растение совсем свежее или погода дождливая, то бумагу необходимо постоянно менять и высушивать.

– Что являлось бы одной из моих обязанностей, – сказал Чарльз, выдавливая из себя подобие своей обычной улыбки. – Но даже в хорошую погоду бумагу нужно менять как минимум раз в день, чтобы на растениях не появилась плесень и насекомые не уничтожили лучшие образцы.

– А сколько растений может одновременно находиться в прессе? – спросила Джанетта, беря у подошедшего китайца чашку с чаем.

– От трех до четырех сотен, – ответил Закари и слегка усмехнулся, увидев изумление девушки. – И хотя местных жителей можно научить менять бумагу, первоначальное размещение растений в прессе – довольно ответственная работа, чтобы ее можно было доверить им.

– И даже мне, – пошутил Чарльз.

– Потому что у тебя не хватает терпения. – Закари посмотрел на него. – Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Слабым, – честно признался Чарльз.

Закари нахмурился.

– Чем скорее ты вернешься в Чунцин, тем лучше. Я прикажу китайцам взять достаточно провизии. Следующий город по пути на север всего в тридцати километрах, там я найму новых людей и мулов.

– Как ты думаешь, когда нам следует отправляться? – спросил Чарльз, пошевелившись в шезлонге и поморщившись от боли.

– Примерно через час.

У Джанетты заныло сердце при виде того, как больно Чарльзу. Столь длительное путешествие верхом со сломанной рукой будет для него трудным. И тут ему не обойтись без ее помощи. Так что, пожалуй, ей надо забыть о путешествии в Ганьсу. Придется вместе с Чарльзом возвращаться в Чунцин, другого выхода у нее нет.

– Может, вы закончите рисовать растения, которые мы нашли вчера? – попросил Закари. Его волосы все еще были влажными от речной воды, намокшая красная рубашка облепила мускулистую грудь.

Джанетта кивнула. Чарльз остался сидеть в кресле, потягивая новую порцию бренди, Закари стал отдавать распоряжения относительно провизии и снаряжения мулов, а она снова принялась рисовать.

– Вы удостоились весьма лестного комплимента, хоть и не поняли этого, – сказал Джанетте Чарльз, морщась от боли. – Зак сам прекрасно рисует, и я не помню случая, чтобы он позволял кому-то зарисовывать растения вместо него, тем более в его полевом блокноте.

– Приятно узнать, что ему хоть что-то во мне нравится, – сухо ответила девушка, стараясь подавить охватившее ее чувство удовлетворения.

Чарльз снова через силу улыбнулся.

– Его тяжело выносить, да? Но поверьте моему слову, он больше бранится, чем на самом деле сердится. Моя мать рассказывала, что до смерти родителей Зак был веселым мальчиком. Наверное, смерть родителей была для него слишком тяжелым ударом.

Джанетта промолчала. Уж ей-то было известно, какой это тяжелый удар. Как и она, Закари был вынужден жить хоть и с добрыми, но чужими людьми и был для них обузой. Ходил в местную школу, тогда как Чарльз, который сам признавался, что не обладает и половиной ума и трудолюбия Закари, получил самое престижное образование, какое только могли обеспечить деньги. И тем не менее Закари преуспел в жизни больше, чем Чарльз. Девушка вспомнила, как Чарльз рассказывал, что Закари добился стипендии для обучения в Кембридже.

– Мулы навьючены, – сообщил вернувшийся Закари. – Вы поедете обратно с двумя китайцами и одним вьючным мулом. Остальные отправятся со мной.

– А может, не стоит лишать тебя этого мула? – с сомнением в голосе спросил Чарльз. – Мы будем в Чунцине через два дня, нам не потребуется много провизии. Все необходимое мы можем взять с собой, так ведь?

– У тебя и без дополнительного багажа будет достаточно проблем со сломанной рукой, – решительно возразил Закари. – Один мул с грузом провизии отправится с вами. Я объяснил китайцам, что произошло, и расплатился с ними. Оба надежные люди, будут сопровождать вас до самого консульства.