Цветок счастья - Страница 20

От нескрываемого сарказма, прозвучавшего в его словах, щеки девушки запылали.

– Я предложил Джанетте свой спальный мешок, – примирительным тоном пояснил Чарльз. – А сам возьму пару запасных одеял.

– Как угодно, – резко бросил Закари, от чего смущение Джанетты усилилось.

Чарльз понял: Закари видел, как он целовал девушку, – и его позабавило, что друг отреагировал на это так неприязненно.

– Спокойной ночи, Джанетта, – беззаботным тоном пожелал Чарльз, но, когда Закари сердито посмотрел на него, его веселое настроение улетучилось.

Чарльз восхищался Закари, и у него не было желания вызывать у друга ни ревность, ни раздражение. Поэтому, нахмурившись, он отошел туда, где были сложены продукты и вещи, и уже почти жалел о происшедшем.

Джанетта продолжала стоять спиной к Закари Картрайту, но всем телом ощущала его присутствие.

– Примите мои поздравления, – сдержанным тоном произнес Закари, шагнул вперед и стал раскатывать на земле свой спальный мешок рядом с ее мешком. – Вы, видимо, из тех женщин, которые при любом удобном случае с легкостью переносят внимание с одного мужчины на другого.

Джанетта задохнулась, на мгновение лишившись дара речи.

– Да как вы смеете?! – выдавила она в конце концов. – Вы не можете считать, что были… объектом моего внимания, как вы это называете!

Девушка резко обернулась и наградила Закари сердитым взглядом. Он тоже сердито смотрел на нее, однако ее смутило не выражение его лица, а то, что Закари стоял перед ней в брюках, но с обнаженным торсом, на выпуклых мускулах поблескивали капельки воды. Покраснев, Джанетта быстро отвернулась.

Закари рассмеялся.

– Реальная жизнь в экспедиции несколько иная, чем вы себе ее представляли, мисс Холлис? Или вы не задумывались над тем, что во время долгого путешествия в Ганьсу придется мыться?

– Я не представляла себе, что вы такой несносный и грубый! – процедила сквозь стиснутые зубы Джанетта, горя желанием наброситься на него.

Закари заметил ее напряженную позу, сжатые кулаки и снова засмеялся, но на этот раз весело, от души.

– На вашем месте я бы не стал этого делать. Иначе получите хорошую порку, которой вам явно не хватало в детстве. – И прежде чем Джанетта смогла придумать достойный ответ, Закари, забрав свой спальный мешок, удалился, оставив ее одну в темноте.

Сдерживая слезы обиды и отчаяния, Джанетта сняла высокие ботинки. Однако скромность не позволила ей раздеться полностью, поэтому она одетая забралась в теплый и удобный спальный мешок. От него шел волнующий мужской запах, тот легкий аромат одеколона и сигарного дыма, что окутал ее при неожиданном поцелуе Чарльза.

Щеки все еще горели, Джанетта испытывала такое унижение, что засомневалась, сможет ли вообще пережить его. Как он смел так поступить?! Ведь она не давала ему никаких поводов. Надеялась, что именно Чарльз огородит ее от любых нежелательных эксцессов. А вместо этого он при ее появлении повел себя так, что дальнейшее ее пребывание в экспедиции становилось почти невозможным.

Почти, но не полностью. Он ведь все-таки извинился. Однако, стараясь припомнить точные слова Чарльза, Джанетта подумала, что, возможно, это и не было извинением. Она была настолько потрясена мыслью, что Закари Картрайт может увидеть их целующимися или услышать их разговор, что уловила только общий смысл слов Чарльза.

Джанетта лежала в темноте, прислушиваясь к дыханию пони и мулов, потрескиванию догорающих дров. Видел ли Закари их поцелуй? А если и видел, то почему для нее это так важно? Почему мысль о том, что он счел ее просто глупой кокеткой, вызывает такое чувство унижения, что хочется умереть? И как он мог на основании того, что единственный раз поймал на себе ее взгляд в гостиной консульства, возомнить, что она влюбилась в него, убежала из Чунцина и отправилась за ним в рискованное путешествие? А потом, когда сам же с раздражением заявил, что она приехала именно с этой целью, как он мог поверить, что она тут же перенесла внимание на его спутника и дала повод Чарльзу поцеловать ее?

Джанетта заворочалась в узком спальном мешке, испытывая неудобство от того, что была одетой. Она сейчас просто ненавидела Чарльза за то, что он все испортил, ненавидела Закари Картрайта за его высокомерие и невероятную, непростительную грубость.

Когда девушка проснулась, солнце уже поднялось над горизонтом, она услышала пение птиц, треск дров в костре и приглушенный шум голосов. Она поднялась и села. Китайцы готовили завтрак, Закари Картрайт и Чарльз стояли у небольшого столика, рассматривая рисунок, который она сделала вечером.

– Замечательный рисунок, – с восторгом произнес Чарльз, а Закари, как бы нехотя, кивнул в знак согласия.

Боясь услышать в свой адрес что-нибудь менее лестное, Джанетта выбралась из спального мешка, сознавая, что вид у нее неряшливый.

– Доброе утро, – поздоровался Чарльз, обаятельно улыбаясь.

Его манеры были столь любезными, что Джанетта на секунду задумалась: а не померещился ли ей его вчерашний неожиданный и дерзкий поступок? Закари тоже посмотрел на нее, и, вспомнив, что он мог видеть их поцелуй или слышать разговор, девушка поняла: это был не сон. Пожелав доброго утра, Закари отвернулся, но Джанетта успела заметить, что, судя по его пренебрежительному взгляду, он довольно скептически оценил ее растрепанный вид.

При свете дня ее китайский наряд выглядел еще более причудливым и неприглядным, чем вчера вечером. Изо всех сил стараясь сохранить чувство собственного достоинства, Джанетта пошла мимо шезлонгов, столика и костра к Бену и своему саквояжу.